Bartolomew Noah Hempel
- Просто Барт, окей?

- Я могу вам чем-то помочь?Человек, которому, кажется, не остается ничего, кроме как раз за разом задавать один и тот же вопрос в разных формах и разным людям. Человек, который не знает, что делать со своей жизнью. Человек, бессознательно ищущий хотя бы какой-то ориентир в других. Человек без друзей, но со множеством одноразовых далеких знакомых. Человек без семьи, но с успешно устроившимися в жизни старшими братьями - ах, какой пример для подражания! - и матерью, которая никогда не была способна понять хоть что-то.
Человек без ценностей, без норм, без установившегося варианта поведения - что остается такому, кроме как вечно искать возможности быть нужным хотя бы для чего-то?
Шаблонно желать хорошего дня, отдавая очередному клиенту картонный стакан, полный горячего сваренного кофе. Натянуто и смущенно улыбаться в ответ на грубое "Извини" и отдавленную в метро ногу. Молчать часы напролет, пешком возвращаясь домой, чтобы убить ненужное время. Бесцельно глазеть на деревья в парке, на чужие тела, проносящиеся мимо скамьи, на птиц, на небо, на носки ботинок. Бесцельное глазение по сторонам - единственное, что остается человеку, который не знает ни одного из тысячи способов, как получить все в то время как первое и последнее, в чем он действительно полезен некоторым людям - это выбор сиропа или неразрешимое противоречие капучино/латте.
Очаровательный робкий бариста без имени, который улыбается людям, которых хочет ударить - в одной фазе и убивает своей дружелюбностью - во второй.

- Оставь меня в покое.Когда психолог пытается докопаться до сути неврозов, замысловатые исследования выводят его на один и тот же клубок мало интересных троп. Слишком удачливые старшие братья. Слишком истеричная мать. Слишком безалаберный отец, повесившийся прямо в доме. Слишком много ожиданий и фантазий со стороны младшей сестры, которая всегда тайно хотела, чтобы все ее старшие братья были кем-то. Отсутствие друзей своего пола, помноженное на большое количество недоброжелателей в школе. Слишком много придирок, тычков, обязательств, и никакой передышки на ориентирование взамен. В рамках данного случая, персонального случая казуального Бартоломью Ноа Хемпеля, на это ориентирование уходит слишком много времени. Весь мир и вся эта жизнь, наполненная буйно движущимися телами, не способны ждать так долго.
В какой-то момент просто произошел сбой.
В какой-то момент - это потому что рядом никогда не было того, кому было бы интересно состояние такого человека; потому что в тот самый какой-то момент жизнь калейдоскопила автоматной дробью событий, кидала из стороны в сторону по полигону Очень Важного Существования всех вокруг. И всем казалось, будто бы именно Барт - мальчик, у которого никогда не происходит ничего хорошего дельного, - тот самый единственный, кто всегда будет прежним, потому что:
...Барт - не его мать, которая то уходила, то возвращалась, подверженная своим странным переменам ценностей и ориентирований. Сегодня она здесь, дома, готовит завтрак для всей семьи, а завтра в доме от нее не остается и следа. Она ушла. Собрала вещи, тихо закрыла дверь - и пропала на месяцы, чтобы в одно утро снова вернуться, переодеться в привычный халат и снова приготовить всем завтрак.
...Барт - не его опустившийся до убийственного безразличия отец, который наплевал и на больную жену, и на хреновых пятерых детей. Ему была важна только его работа. Работенка. Работеночка. Разве распространитель шампуней и средств для удаления волос - это настоящая работа? Особенно когда тебя опрокидывают и с ней. После провала он захотел сделать что-нибудь этакое. Он повесился на крючке у входной двери, потому что считал, что жизнь его кончилась также, как и то небольшое количество денег, которые он приносил - в семью? Все деньги уходили на его колеса. Он, знаете ли, был немножко с шизой. Был.
...Барт - не один из его троих братьев. Он никогда не получал приглашений на шумные вечеринки, не грыз гранит науки ради отличных отметок и последующего пропуска в университет, он не менял подружек и друзей как перчатки и никогда не считал это хорошей жизнью. Да, Барт тоже работал с подростковых лет - где-то на двенадцатом году нашел свою первую подработку: мыл машины на пол ставки - но это сходство совсем ничтожное, знаете ли.
...Барт - не его младшая сестра, с ее бесконечными девичьими проблемами, неверными подругами и странно смотрящими мальчиками, с этим хлещущим максимализмом и переменной жаждой жить. Его никогда не кидало от одного борта к другому, он никогда не пытался выделиться или наоборот чересчур забиться в угол. Он был редким примером нормального подростка, который не бесит своим долбанутым поведением.

И Д И К О М Н ЕЖизнь не бросает Барта из стороны в сторону, предпочитает обходить по крайней левой. Жизнь не особенно цепляется к тем, кто действительно со всем смирился. А Барт в силу своих скромности, молчаливости и стеснении когда-либо попросить о чем-то большем, чем ему дано, смирился со многим.
Он младший брат. Гадкий утенок на фоне старших братьев, совершивших чудо и выросших из говна на подошве в успешных молодых мужчин.
Он бариста в долбанной кофейне. Он человек, которому едва хватает на аренду дешевой квартиры по соседству с нариками и еду, но его фартук обязан быть выстиранным и выглаженным каждую смену.
Он проводит свое избыточное свободное время в бесцельном черкании ручкой по бумаге. Он делает наброски песен, людей и всего, что есть вокруг, но у этого нет толку.
Он никогда не знал женщин. Потому что он гей. И он не считает это чем-то особенным.
Он проиграл в долбанной русской рулетке. Пуля с отцовским геном БАР пальнула в него. Барт смирился даже с этим, потому что окружающие дали ему понять: это никого не волнует.
Мир для Барта либо черный, либо белый. Барт либо пытается жить как умеет, либо перестает стараться и покорно ложится ждать смерть, пусть даже и, как ему кажется, ждать придется очень долго. Барт либо очень терпелив, либо очень спешит. Сначала он - несущийся за машиной щенок, а потом линчует себя за то, что снова не знал, что бы он сделал, догнав.
Именно поэтому Барт предпочитает быть один. Кому нравятся люди, которые вечно куда-то несутся? Кому нравятся люди, которые слишком резко останавливаются, чтобы ни с того ни с сего предаться очередному приступу самобичевания? Это как ехать с безумным водителем, который то и дело неистово бьет ногой то в газ, то в тормоз: в конечном итоге лицо сидящего рядом пассажира остается кровавым месивом на приборной панели.

Родители, братья, сестра; Доминик, Тревис, Ноэль, Шеннон и кто-то с именем на О (Оливер? Оуэн? Отис?) - список лиц не короткий и не длинный, но достаточный для того, чтобы такого кровавого месива на абстрактной приборной панели набралось столько, что оно замызгало по самое не хочу.
.
Каждую зиму он садится в самолет. Каждое лето он берет билет на рейсовый автобус. Он приезжает в чужой город, чтобы заработать денег. Он зарабатывает деньги, чтобы снова уехать в чужой город.
Он засыпал в Калифорнии и просыпался в Юте. Он рисовал сидящих рядом в автобусе женщин по дороге в Айдахо. Затем он проснулся в Айове. Вайоминг-Северная Дакота-Миннесота. Барт смотрит на очередной незнакомый город через окно иллюминатора и думает о том, что больше тридцати процентов авиакатастроф происходят тогда, когда самолет заходит на посадку.
Посадка на щебень.
Американские города похожи как один. Вот оно что, оказывается.
Отказ шасси.
После того, как в каждом аэропорту оборудовали специальные стеклянные будки для курения, все стало совсем плохо.
Самолет сгорает за пять-десять минут. Полностью. До основания.
Однажды багаж Барта задержали в другом городе на два дня, потому что в нем завибрировала электрическая бритва.
В среднем, чтобы спастись, у всех людей - у долбанной кучи в несколько десятков голов - есть минуты две с половиной.

Отстегните ремни.

Привет.